У тебя не бывет ощущения, что ты чувствуешь боль всего человечества? Боль всей земли, которая еще хранит запах пролитой крови. Или стоишь рядом с кем-то незнакомым, взглянешь на него мельком - и накатыват. Будто перенимаешь на себя все, что он когда-то ощущал или еще ощутит. Я сойду с ума однажды. Не могу контролировать такие приступы. Этого слишком много, веришь? Слишком много эмоций для меня одной, и я не могу никуда от них скрыться. Хоть бери и убегай в отшельники. Чертовщина.
"Не собираюсь ли я успокоиться и поговорить разумно? Успокоиться я могу, что же касается разумности, то я льщу себе надеждой, что говорю разумно. Он негодовал, ворчал и чертыхался. "Очень хорошо, - решила я, - злись и негодуй, сколько хочешь, но я уверена, что в отношении тебя это самая правильная линия поведения, лучше не придумаешь. Я люблю тебя сильней, чем могу сказать, но я не собираюсь разводить сантименты, а своей колючей трезвостью я и тебя удержу на краю пропасти. Я сохраню то расстояние между тобой и мной, которое необходимо для нашего общего блага".
Я ехал в трамвае и в нём увидал Красивую девушку – мой идеал: Волнистые волосы лились рекой, Сиянье улыбки звало за собой. Я ей позавидовал – дева юна, Прекрасна собою, стройна, весела… Но, лишь к остановке трамвай подошёл, В груди что-то скрипнуло нехорошо. читать дальшеПопутчица медленно к выходу шла И гордо улыбку, как прежде несла. Была без ноги, но вела себя так, Как будто царапина это, пустяк.
Прости мне, Господь, что я зависть свою Тебе показал, ведь я крепко стою, На двух я ногах, целый мир предо мной! Пора б мне сказать себе: «Хватит, не ной!»
Зашел в магазин, чтоб пирожных купить И стал с продавцом ни о чём говорить: О доме, о детях, о том, что давно Один, иль с женой не ходил я в кино. Когда мы прощались, я время спросил, Ответ, что услышал, меня поразил: «Простите, что помощь Вам не окажу, Слепой я, и так я живу и хожу».
Прости мне, Господь, что я ною везде И нервы свои не держу я в узде. Я мир этот вижу, он весь предо мной! Пора б мне сказать себе: «Хватит, не ной!»
Потом я по улице шёл не спеша И встретил прекраснейшего малыша. Он грустно смотрел, как играют в футбол Ребята ну, может, постарше, чем он. К нему подошёл я и задал вопрос: «А ты почему не играешь всерьёз?» Взглянул на меня он, серьёзный такой, И понял я – этот малыш был глухой.
Прости мне, Господь, что я ною сейчас И жизнью своей недоволен подчас. Я мир этот слышу, он весь предо мной! Пора б мне сказать себе: «Хватит, не ной!»
Я ноги имею, чтоб мир обойти, Глаза, чтобы видеть свет солнца в пути, И уши, чтоб слышать дыхание людей, Ведь, за руки взявшись, идти веселей.
Прости мне, Господь, что я ною сейчас И жизнью своей недоволен подчас. Тобой я отмечен, я – Божий, я – Твой. И весь этот мир, что Ты создал, со мной!
"Я долго ходила взад и вперед по комнате. Мне казалось, что я предаюсь только сожалениям о своей утрате и стараюсь придумать, как бы ее возместить. Но когда, очнувшись от этих мыслей, я увидела, что день прошел и уже наступил вечер, мне открылось и другое: а именно, что за эти часы размышлений во мне самой произошла глубокая перемена, моя душа сбросила с себя все, что она позаимствовала у мисс Тембль, - вернее, моя дорогая наставница унесла с собой ту атмосферу мира и тишины, которой я дышала в ее присутствии, и теперь, оставшись наедине с собой, я вновь стала такой, какой была на самом деле, и во мне проснулись былые чувства. Не то, чтобы я лишилась опоры, - но угас какой-то внутренний стимул; не спокойствие покинуло меня, но исчезли основания для этого спокойствия".
XC Then hate me when thou wilt; if ever, now; Now, while the world is bent my deeds to cross, Join with the spite of fortune, make me bow, And do not drop in for an after-loss: Ah, do not, when my heart hath 'scoped this sorrow, Come in the rearward of a conquered woe; Give not a windy night a rainy morrow, To linger Out a purposed overthrow. If thou wilt leave me, do not leave me last, When other petty griefs have done their spite But in the onset come; so shall I taste At first the very worst of fortune's might,
And other strains of woe, which now seem woe, Compared with loss of thee will not seem so.
CXX That you were once unkind befriends me now, And for that sorrow which I then did feel Needs must I under my transgression bow, Unless my nerves were brass or hammer'd steel. For if you were by my unkindness shaken As I by yours, you've pass'd a hell of time, And I, a tyrant, have no leisure taken To weigh how once I suffered in your crime. O, that our night of woe might have remember'd My deepest sense, how hard true sorrow hits, And soon to you, as you to me, then tender'd The humble slave which wounded bosoms fits!
But that your trespass now becomes a fee; Mine ransoms yours, and yours must ransom me. CXX То, что мой друг бывал жесток со мною, Полезно мне. Сам испытав печаль, Я должен гнуться под своей виною, Коль это сердце - сердце, а не сталь. И если я потряс обидой друга, Как он меня, - его терзает ад, И у меня не может быть досуга Припоминать обид минувших яд. Пускай та ночь печали и томленья Напомнит мне, что чувствовал я сам, Чтоб другу я принес для исцеленья, Как он тогда, раскаянья бальзам.
Я все простил, что испытал когда-то, И ты прости, - взаимная расплата! (Перевод С.Я.Маршака)
"Господи, смилуйся над теми, кто сам себя жалеет, считая, что они – хороши, а вот жизнь к ним несправедлива, ведь они не заслуживают того, что случается с ними, - ибо они никогда не смогут вступить в Правый бой. Но еще большую милость яви тем, кто жесток по отношению к самому себе, кто видит в поступках своих и деяниях лишь коварство и злобу, кто во всех несправедливостях мира винит себя. Ибо им неведом Твой закон, он же гласит «…у вас и волосы на голове все сочтены».
Смилуйся над человеком, который может одолеть весь мир, а выиграть в Правом Бою с самим собой не в силах. Но еще большую милость яви тем, кто в Правом Бою одолел самого себя, а теперь околачивается на углах жизни и в барах ее, потому, что не смог победить мир. Ибо им неведом Твой закон, он же гласит: «…всякого, кто слушает слова мои сии, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне».
Смилуйся над теми, кто уловлен в шелковые сети Любви и кто почитает себя господином над кем-то, и терзается ревностью, и убивает себя ядом, и мучается, потому что не могут они постичь, что Любовь изменчива, как ветер и как все сущее на свете. Но еще большую милость яви тем, кто умирает от страха полюбить и отвергает любовь во имя Любви Истинной, которая им неизвестна. Ибо им неведом Твой закон, а он гласит: «…кто будет пить воду, которую Я дам ему, Тот не будет жаждать вовек»".